Ее сердце билось сильнее, словно она боялась этой неизвестности.

Все поглядывая на свои наручные часы, она старалась не пялиться на палочку, нависнув над раковинами. Прошло немного времени, она сложила влажные полотенца. Нажала, чтобы смыть воду в унитазе.

Как ни странно, бросив взгляд на свою зубную щетку, стоявшую рядом с щеткой Лейна в бокале из настоящего стерлингового серебра, та привлекала ее внимание. Его зубная щетка была красной. Ее зеленой. Обе Oral-B, потом она переместила немного взгляд дальше — ее расческа для волос лежала рядом с его бритвой, его банка с кремом для бритья стояла рядом с ее пенкой для умывания «Клиник». Полотенце для рук, которое они оба использовали, было скомкано и валялось слева, там же, где его оставили.

Ей было приятно видеть свои вещи рядом с его, хотя и в беспорядке: повседневный беспорядок являлся доказательством того, что их жизнь последнее время преследовали неприятности.

Лиззи посмотрела на тест, развешивая полотенце.

Увидев знак «плюс», она начала улыбаться. О, Боже мой. ОМОЙБОГ!

«Мама», — подумала она. Она собиралась стать…

Вдруг она вспомнила Шанталь, стоявшую перед склепом семьи Брэдфордов, с кровавым пятном на белых джинсах. Поворот судьбы был определенно странным — она вдруг выяснила, что беременна в то же время, как другая женщина могла потерять своего ребенка.

Как к этому отнесется Лэйн?

Обхватив лицо ладонями, Лиззи посмотрела на себя в зеркало, и счастливая улыбка исчезла.

Черт побери, как она сообщит ему об этом?

Глава 12

Самюэль Ти. выруливал свой Jaguar к входу Истерли, Джин кинула взгляд на большой дом своей семьи. Должно быть здесь двести черных ставень с глянцевым отливом по самой последней моде, и эти обшивочные доски, закрывающие все четыре стороны? Если сложить все эти доски конец к концу, то она готова была поспорить, что они займут расстояние через Большую пятерку мостов в Индиану и, возможно, даже на север в Чикаго.

— Ну? — пробормотал Самюэль Ти., ударив по тормозам.

— О, конечно. Я дома.

Она говорила на автомате, поскольку ее голова была занята другими вещами. Ее взгляд переместился в окна на втором этаже, к спальне Амелии.

— Я, наверное, уеду из города на пару дней, — услышала она свои слова.

— Ты? Небольшая поездка, запланированная с мужем?

— Нет.

— Позволь я угадаю, шоппинг.

Она открыла дверь и вышла. Ее накрыла жгучая головная боль, прямо между глаза, от чего ей было трудно на нем сосредоточиться.

— Амелия должна вернуться в «Хотчкисс». Она должна сдать экзамены.

— Ах, да, твоя дочь. — Самюэль Ти. нахмурился. — Она же приехала на похороны.

— Да. — На самом деле, все было гораздо сложнее. Амелия наврала и сказала, что ее выгнали, чтобы вернуться домой. — Но она вернется сюда назад.

— На лето.

— Нет, чтобы закончить здесь среднюю школу.

Самюэль Ти. отпрянул и недовольно уставился на длинный капот Jaguar.

— Разве Пфорд отказывается платить?

— Прости?

— Разве этот никудышный сукин сын сказал, что не будет отплачивать школу? — Джин не ответила, он посмотрел на нее. — И прежде, чем ты попытаешься отрицать, насколько плоха ваша денежная ситуация, я напомню тебе, что я видел финансовые данные твоего брата, которые он предоставил для развода, и я ознакомился с ними. Я точно знаю, что происходит.

— Ричард не отказывался. — Но она и не спрашивала. — Амелия хочет быть дома. Она хочет… быть со своей семьей.

— Значит она собирается поступить в школу Чарлмонт Кантри Дей этой осенью?

— Конечно.

Он резко кивнул, словно это был единственно правильный выбор.

— Хорошо. Амелия хороший ребенок. Она очень похожа на тебя.

— Надеюсь, она не пойдет по моим стопам.

— Я тоже. — Самюэль Ти. снисходительно махнул рукой. — Извини, вышло грубо.

«И все же я не согласна, что она похожа только на меня», — подумала Джин.

— Она хочет поехать в Нью-Йорк. И работать в сфере моды.

— Сначала ей нужен диплом об окончании вуза. А потом она может тусоваться во всяком артистическом дерьме, предполагая, что ты и твой муж будут ее кормить, одевать, пока она будет работать стажером в Vogue. Но это не мое дело.

Джин легонько уперлась пальцами в верхнюю часть двери. Затем засунула их в щель стеклоподъемника.

— Что такое, Джин?

Взглянув на сиденье, которое она только что освободила, она подумала о том, что много раз ездила бок о бок с ним в этом спортивном автомобиле. Обычно она возвращалась в темноте, а не днем, почти всегда с одного их свидания, которое заканчивалось их противостоянием.

Как правило, раньше эти две вещи, шли рука об руку с ними.

— Я имел в виду то, что сказал. — Голос Самюэля Ти. отдалился, он переместил взгляд на холмы, спускающиеся к реке. — Ты всегда можешь мне позвонить в любое время. Я всегда приду к тебе на помощь.

Ей понадобилась минута, чтобы осознать, что он говорил о ситуации с Ричардом Пфордом. И инстинктивно она поняла, что ей не нужно его ложно заверять, что у нее все в порядке.

Может, потому, что ей трудно было признаться, что она снова приняла плохое решение.

Одно из многих.

— Мне надо идти, — резко сказала она.

— Так иди. Это ты держишься за мою машину.

Джин вытащила пальцы из двери, подушечки гудели от того, что она защемила их в механизме окна.

На миг она вдруг подумала, что может вздернуть вверх подбородок и выдать какой-нибудь саркастический остроумный ответ, не сдаваясь, не испытывая никакого сожаления, и когда она пойдет, он будет смотреть ей вслед, оценивая ее задницу, и явно желая положить на нее свои руки.

Однако, она не хотела и у нее не было сил устраивать очередное шоу.

Она отступила от машины, и Самюэль Ти. завел двигатель кабриолета.

— Позаботься о себе, Джин.

— Всегда.

Он пробормотал что-то, но она не расслышала из-за звука мотора, а затем он двинулся вперед, спускаясь с холма, оставляя за собой сладковатый запах газа и нефти, повисший в неподвижном воздухе.

Стоя в золотых лучах послеполуденного солнца, она наблюдала за его машиной, пока не исчез свет от двух маленьких красных фар. Потом она повернулась и снова посмотрела на окна Амелии.

Девушка видно тоже наблюдала за его отъездом, одна из створок поднялась и их дочь высунула голову.

— Я все упаковала. У меня, правда, было не много. Мы можем ехать?

У Джин заняло секунду разглядеть на кого была похожа ее дочь, темные волосы брюнетки сверкали прядями на солнце, ее красно-черная блузка свободно сидела на ней.

Матери должны быть добрыми и заботливыми. Неважно, домохозяйки они или работают полную рабочую неделю… неважно придерживаются ли они органического питания или сторонники печенек и газировки… и неважно строгие они или дают слабину, сторонники вакцинации или против, богатые или бедные… Мать должна быть той, чтобы дети чувствовали себя в безопасности с ней. И это может проявляться в поцелуях на бобо, достижений в чирлидершах, выдача определенной дозы Тайленола и бумажном носовом платке.

В основном, за всеми ярлыками, которые пытались навешать на матерей, хорошие матери должны были просто быть хорошими людьми.

— Что случилось? — спросила Амелия.

Измученный голос ребенка был заслуженной неудачей Джин по всем счетам: Амелия была воспитана нескончаемым потоком воспитательниц и нянек, и потом, как только она перешла в старшие классы школы была отправлена в «Хотчкисс», словно предмет мебели, который стоило повторно обить, прежде чем его снова можно было поставить в салон знатного дома.

Решение девушки вернуться домой стало первым поворотным моментом в ее жизни, в котором Джин самолично приняла участие. И Джин решила отвезти ее обратно в школу не только потому, что теперь не было средств, чтобы воспользоваться частным самолетом семьи, а потому, что пришло время ей узнать, что за человек ее дочь.

И что может быть лучше, чем четырнадцать часов, проведенные в машине?